Евгений ОВСЯНКИН,
почётный доктор Поморского университета
им. М.В. Ломоносова
Вот уже много лет я провожу летние месяцы в деревне Фёлово – одной из деревень под общим названием Пингиша. Она расположилась на правом берегу Северной Двины почти напротив Емецка. Некогда это было большое поселение. В 1920 году, например, в нем насчитывалось 52 двора, проживало около 230 человек . Крестьяне содержали более 50 коров, около 30 лошадей.
И сейчас деревня ещё живет. В ней есть электричество, хотя радиоточки в домах уже давно отключены. Правда, строения, мягко выражаясь, значительно поредели, но жизнь теплится. А летом, когда приезжают “дачники”, деревня шумит от детских голосов и непривычного многолюдья. На деле же вместо 230 человек постоянных жителей на зиму остается всего три семьи – практически одиноких стариков. Мои добрые знакомые Анна Григорьевна и Василий Михайлович Пальмины, которым уже перевалило за 80 лет, вплоть до недавнего времени содержали единственную в деревне корову. В горячую страдную пору сенокоса можно было наблюдать такую картину: несколько стариков-пенсионеров помогали “старожилам” обеспечить кормилицу сеном на зиму…
Лишь давние сказания напоминают о былых делах когда-то многолюдной Пингишенской волости, в которой к моменту ее отделения от Хаврогорской в 1912 году, проживало 1660 человек .
Перелистаем некоторые страницы истории этого древнего поселения.
СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
История Пингишенского селения ещё ждёт своего исследователя. Некоторые сведения о жителях села и его древнем прошлом попали в поле зрения научных интересов политссыльного историка П.С. Ефименко. Более обстоятельную, конкретную картину этого древнего села воссоздал частично в своих заметках, опубликованных в «Архангельских губернских ведомостях» в 1869 году, священник Пингишенского прихода Андрей Маркович Колчин. Воспользуемся наблюдениями этого пытливого человека для того, чтобы напомнить современному читателю о былом предков нынешних жителей поредевших деревень Пингишенья.
Заметим кстати, что здесь, в Пингише у священника в 1855 году родился сын Михаил. Он учился в Архангельской духовной семинарии, но в 19-летнем возрасте был исключён из неё за участие в рукописном журнале «Равенство» противоправительственного содержания. Позднее сдал фельдшерский экзамен и поступил на место фельдшера в Соловецкий монастырь, где пробыл три года. За этот период он сумел собрать в монастырском архиве необходимый материал и в 1908 году издал книгу «Ссыльные и заточенные в остроге Соловецкого монастыря в XVI—XIX в.в.»
«Пингишенское село, – заметил Колчин, – лежит на правом берегу Северной Двины в 175 верстах от Архангельска, в низкой ложбине между соседними поселениями: с юга – Хаврогорским и с севера – Чёлмохтским» .
Село в то время, как, впрочем, и в наши дни, протянулось более чем на 7 километров в длину и 2 километра в ширину. Земельные массивы, занимаемые селом, с запада орошает Северная Двина, а с северо-востока – река Пингиша. Среди этих двух рек раскинулся длинный и ровный, как карта, зелёный луг. С юга селение ограничено сосновым бором, который по всем направлениям перерезан селениями, как искусственный сад.
Самое возвышенное место занимает деревня Устьрека (Устьрецкая), расположенная на высоком правом берегу реки. А с другой стороны Пингиши деревни расположены полукругом. Среди них, как мать среди птенцов, во времена Колчина выделялся пингишенский Погост с двумя желтыми церквами и такой же колокольней,
В середине XIX века в распоряжении крестьян села было более 105 тысяч десятин, занятых лесом, 596 − пахотной, 1300 − сенокосной и более 2 тысяч − выгонной земли. 13 десятин земельных угодий принадлежали церкви.
Жители селения частично использовали для сенокоса и других целей три острова, расположенные напротив основной части деревень. Название одного из них − Сиротина − существует и в наше время. По преданию его необычное название произошло оттого, что большие плоты с грузами некоторых владельцев, наткнувшись на него во время продвижения в Архангельск в период весеннего половодья, рассыпались и товары гибли, а владельцы их превращались в обедневших сирот.
По наблюдениям Колчина, все деревни села были заселены крестьянами чудского происхождения. «Их отличительные признаки, – отметил священник, – средний рост, широкие плечи, широкое лицо, нос короткий, ноги коренастые. Преобладающий цвет волос русый. Речь крикливая с неправильными извращениями против грамматических правил». Вывод этот, очевидно, не бесспорен, но автор имел основания сделать его, так как работал священником 30 лет и наблюдал жизнь и быт местных жителей.
В 1865 году в селе проживало 1174 человека, в том числе 554 лица мужского пола и 620 женщин.
Основным занятием населения было сельское хозяйство. Условия для ведения этой отрасли были крайне неблагоприятными. Деревни и пашенные угодья, расположенные в низине, во время весенних половодий почти ежегодно затапливало водой. Правильный севооборот крестьянам вести было невозможно, т.к. всегда существовала опасность весеннего потопа. По этой причине, а также из-за ранних заморозков и летней засухи четыре раза в десятилетие повторялись неурожайные годы.
Весенние потопы мешали своевременному проведению весеннего сева зерновых, посадке картофеля, другим работам. Жителей всей волости соседи недаром наградили кличкой «пингишане кислорепые». … Во время праздничных застолий в Фёлове мне не раз доводилось слышать несколько фривольный рассказ о том, как в старину пингишанин узнавал, любит ли его жена.
«А было, брат, так, – повествовал, обычно весело подмигивая, рассказчик. – Заказывал мужик жене наварить чугун репы. Затем перед сном ели вдоволь приготовленную сладкую парницу и ложились спать, укрывшись с головой одеялом. Если жена выносила такое испытание, то все в порядке…»
Этот немудрёный рассказ нуждается в небольшом пояснении. До появления на Севере картофеля репа была одним из важнейших продуктов питания. С ней пекли различные пироги, сушили, используя вместо сахара. Но особенно широкой известностью пользовалась пареная репа (парница, или паренка). Эта вкусная, сладкая еда имела существенный недостаток: от нее пучило живот со всеми вытекающими отсюда последствиями. Отсюда, между прочим, ведёт свое происхождение известная русская поговорка: “Пареная репа из своей избы выживет”.
Однако коллективное прозвище жителей Пингиши имеет более основательные экономические корни. На это обратили внимание исследователи этнографии Севера известные историки – супруги П.С. и А.Я. Ефименко. Как уже отмечено выше, большинство деревень Пингишенской волости, располагавшихся в низине, во время весенних паводков затоплялись. Медленный спад воды, а затем длительное просыхание пахотных земель приводило к тому, что крестьяне запаздывали с севом яровых и посадкой картофеля. А порой, когда время уже было упущено, они наскоро засевали свои полосы скороспелой репой, которая помогала, как некогда их предкам, выжить.
А прозвище свое пингишане получили от соседей-хаврогорцев, которые обитали чуть выше их по течению Северной Двины на красивом возвышенном берегу, подобная беда была неведома.
Представляют интерес сведения Колчина о материальной основе крестьянских хозяйств села. Во всех деревнях насчитывалось 170 дворов с усадьбой, 146 амбаров, 6 ветряных мельниц, 3 кузницы, 3 завода для выделки овчин, 141 баня и 26 колодцев. В собственности крестьян было 156 лошадей, 277 коров и 637 овец. Они располагали 45 речными судами, в том числе одним большим и семью малыми карбасами, а также 37 стружками .
Значительный доход крестьянам приносили различные промыслы. Жители села занимались охотой, бурлачеством, плотничеством, пилением тёса, рубкой и сплавом древесины и, наконец, перевозкой тяжестей.
Возьмём, например, охоту. В 1865 году охотники заготовили 17 200 птиц, 42 000 беличьих, 32 лисьих, 250 горностаевых и 6600 заячьих шкур. Всю добычу они, как правило, продавали трём богатым скупщикам, которые отправляли заготовленную продукцию в столицу. В ноябре из села направлялось от 20 до 35 возов с дичью, мясом и рыбой. Путь в одну сторону занимал более 20 суток. Обычно, один извозчик гнал не менее 3 лошадей. Естественно, что этот вид занятий приносил основной доход перекупщикам, которые заранее договаривались с охотниками относительно заготовки и продажи им добытой дичи и шкур.
Пингишане славились как умелые плотники и пильщики теса. Они научились этому ремеслу в 1860-е годы, когда возле села располагалась судостроительная верфь архангельского купца Власа Ермолина. Сшитые мастерами корпуса во время весеннего половодья сплавляли в Архангельск для окончательной отделки.
Пильщики брали подряды как у себя в деревне, так и в Холмогорах и других местах. Выгодной статьёй доходов являлась также заготовка дров для сплава их в Холмогоры, иногда даже в Архангельск, а также для пароходов.
Жители деревни Фёлово отличились в изготовлении деревянной посуды, саней, бочек, кадок и ушатов. Эта продукция была самым ходовым товаром на емецком базаре.
В селе успешно работали три кузнеца. Они ремонтировали ружья, ковали косы, сошники для сох, оковывали колёса и т.д. В трёх небольших мастерских, именовавшихся заводами, искусно обделывалось за год от 3 до 4 тысяч овчин. Как правило, в этих заведениях не применялся наёмный труд. Мастеру, хозяину дома, обычно помогали только жена или взрослые дети.
В селе торговлей занималось 8 человек. Лишь один человек считался крупным торговцем, т.к. он торговал по свидетельству второго разряда.
Таковы лишь некоторые особенности, характеризующие хозяйственную жизнь Пингишенского села в XIX веке. В целом крестьяне сводили концы с концами. В то же время до 50 человек, по сведениям Колчина, систематически занимались сбором милостыни – единственным средством их существования.
Описание жизни древнего села было бы неполным, если бы мы не затронули вопросы церковной жизни.
ЦЕРКОВНЫЙ ПРИХОД
Самостоятельный церковный приход в Пингишенском селе появился в 1618 году, когда была заложена церковь во имя Введения в храм Богоматери.
По местному преданию, поводом для сооружения храма явились два обстоятельства. Во-первых, якобы на местных пожнях в 1613 году возле озера Юлоксы нашли икону во имя Введения в храм пресвятой Богородицы, которую крестьяне принесли к своим дворам для поклонения.
20 июля 1618 года крестьянин Зеленин пожертвовал пожню Карасово для обретенной иконы на ладан и свечи. Свидетельством этого события являлся тот факт, что и в конце XIX века крестьяне называли пожни «Введеньевскими покосами».
Вторым моментом, обусловившим рождение церкви, явилось избавление жителей Емецкого стана от нашествия поляков, разбитых в 1613 году. Как заметил в своей публикации Колчин, «в благодарность за дарованную победу крестьяне не могли не иметь побуждения построить в честь победы и своей иконы храма».
Благодарные жители по грамоте новгородского митрополита Исидора приступили к сооружению церкви, которая была освящена 26 марта 1618 года. Почётное место в ней заняла упомянутая выше икона Введения в храм Девы Марии. Как отметил в своих заметках священник Колчин, эта икона «издавна до настоящего времени пользовалась благоговейным почитанием не только со стороны своеприходских крестьян, но и от чужеприходных». В составе прихода было 20 деревень, 13 из них располагались на полуострове между Двиной и Пингишей
Введенская церковь простояла 99 лет и из-за ветхости заменена новой. Она была освящена в сентябре 1720 года. В последующие годы храм освящался еще три раза из-за повреждений от наводнений, а в 1875 году – во время установки нового иконостаса. Последнюю процедуру свершил Сийский архимандрит Савватий.
В 1649 году рядом с Введенской была сооружена вторая деревянная церковь с тремя престолами: во имя Нерукотворного образа, святого пророка Илии и Николая чудотворца. Эта церковь была разобрана из-за ветхости в 1884 году и через год на её месте сооружена новая также с тремя престолами.
Введенская церковь была перестроена ещё раз в 1900 году. Её длина составляла в тот момент 14, а ширина более пяти саженей. Храм оштукатурили и обшили тесом в 1906 году. Он был хорошо оснащён иконами и различными оборудованием для проведения служб. Опись ценностей, произведённая позднее, зафиксировала 247 наименований икон, различных книг и других предметов церковного обихода . Рядом с церквами в течение 130 лет были сооружены три колокольни. Местный крестьян Яков Алексеевич Паршев в 1892 году пожертвовал для колокольни колокол весом в 85 пудов.
Церквам принадлежало свыше тринадцати десятин пахотной и сенокосной земли, с которой они получали по контракту арендной платы 90 рублей в год. Свыше 22 десятин принадлежали служителям причта. В конце XIX века церковь имела также два старых дома, в которых проживали священнослужители.
В 1881 году в приходе была открыта церковно-приходская школа. В ней обучалось 45 человек, в том числе 9 девочек. Обучение всем предметам осуществлялось служителями причта.
Церковные документы сохранили имена всех священников двух церквей. Некоторые из них посвятили всю свою жизнь служению в Пингишенском приходе. Почти по 30 лет состояли священниками Стефан Вуколов (1719-1749 гг.) и Андрей Маркович Колчин (1853-1883 гг.).
ВО ВРЕМЯ КРУТЫХ ПЕРЕМЕН
Мне пока не удалось выявить документов о создании органов советской власти в Пингише, об отношении к ней крестьянства. Сохранилась лишь небольшое дело о поведении граждан после антисоветского переворота (2 августа 1918 года) в Архангельске и в начале иностранной интервенции.
На общем собрании крестьян, происходившем 4 августа 1918 года под председательством П. Дроздова, было принято решение о снятии полномочий волостного совета «без привлечения к ответственности его членов» . Подобное отношение к волисполкому было явным нарушением предписаний новой власти – Верховного управления Северной области. В своём постановлении от 2 августа 1918 года ВУСО обязывало произвести немедленные аресты членов волостных исполкомов .
Собравшиеся избрали временную комиссию для управления волостью во главе с И. Н. Кокотковым. Через несколько дней вместо устранённого волостного совета было создано земское управление. Председателем волостной земской управы избрали Е. Н. Кокоткова, его заместителем, или, как тогда называли, его товарищем – И. М. Лаптева и секретарем И. П. Паршева.
На последующих собраниях жители Пингиши решили организовать в селе охрану, «поддержать Верховное управление Северной области» и произвести мобилизацию в белую армию.
Жители Пингиши, как и всей губернии, на 19 месяцев оказались в оккупированной антисоветскими силами территории. По приказам военного командования они должны были регулярно выделять 50 лошадей и возчиков для перевозки военных грузов. Безлошадники облагались специальным налогом в размере от 50 до 100 рублей, а также привлекались для поддержания постоянного перевоза через Северную Двину.
Население вследствие мобилизации работоспособного населения в армию испытывало продовольственные трудности. Волостная земская управа регулярно обращалась в областные органы с просьбами о выделении хлеба, в особенности лицам, занимающимся физическим трудом, и детям. Докладные управы постоянно напоминали властям о том, что «…норма для крестьянства совершенно недостаточная, низкая».
О событиях Гражданской войны и интервенции до сих пор напоминают вещи, значение которых понятны лишь только историку или тарику. В моём фёловском доме, например, хранится гильза от снаряда, использовавшаяся некогда как ступа для приготовления домашней ячменной крупы. Во время летнего пребывания в деревне мы пользуемся огромным ведерным умывальником, специально изготовленным для английской армии, подразделения которой побывали здесь во время интервенции в 1918-1919 гг.
* * *
После освобождения Архангельска от господства антисоветских сил началась новая полоса в жизни Пингиши. В то время в волости проживало 1872 человека.
24 февраля 1820 года общее волостное собрание граждан постановило: «организовать временный ревком на замену бывшей земской управе». В состав ревкома избрали 4 человек: А.П.Ловкова, А.Ф. Покровского, А.М. и М.Г. Дроздовых .
В решении этой задачи реальную помощь оказал член Холмогорского уездного исполкома, а также бывшая земская управа.
28 марта 1920 года состоялось общее собрание граждан волости. В его решении говорилось: «… испытав иго белогвардейщины, под которой мы находились 20 месяцев, мы, граждане Пингишенской волости, горячо приветствуем советскую власть, идущую на создание блага и возрождения крестьянства» .
Собрание избрало волостной совет и его руководящий орган – волисполком. В составе работников исполкома, включая рассыльного и милиционера, насчитывалось в первый момент 10 человек. Среди них заведующие отделами: земельным, народного образования, загсом, работники волостного военкомата и т.д. Первым председателем исполкома был избран 33-летний Александр Петрович Ловков. 9 мая 1920 года в волости была организована ячейка РКП(б).
Замечу попутно, что позднее состав волостного совета постепенно расширился. 29 августа 1922 года в него вошли уже 19 членов и 9 кандидатов. Среди избранных в совет –Иван Федорович и Александр Фёдорович Пальмины, Ульяна Матвеевна Шарова и др .
Ситуация в волости после окончания Гражданской войны была исключительно трудной. В деревнях значилось 378 хозяйств, 191 рабочая лошадь. Почти половина хозяйств (155) были безлошадными.
Плачевным являлось состояние сельскохозяйственных орудий труда. Во всей волости насчитывалось всего 33 плуга, 196 сох, 682 колеса. Половина всех упомянутых орудий требовали неотложного ремонта.
В письмах в исполком Холмогорского уезда волисполком отмечал, что для нормального функционирования хозяйственной жизни на селе нужны, как минимум, 111 сох или плугов, 254 новых колеса, 150 топоров и 80 копачей.
К тому же необходимо было восстановить большое количество изгородей. За годы войны они пришли в полную ветхость, так как из-за отсутствия рабочих рук не обновлялись. Кроме того, до двух третей жердей уносило и разрушало во время весеннего половодья.
Крестьянские хозяйства испытывали недостаток семян. Для проведения весеннего сева в 1920 году требовалось более 300 пудов ржи, 912 пудов картофеля. Волость просила также три бочки смолы и одну бочку дегтя .
После окончания Гражданской войны в емецкие деревни пришла ещё одна беда – преследование бывших солдат и офицеров армии генерала Миллера, священнослужителей, деятелей земских учреждений.
Руководитель уездной организации чрезвычайной комиссии предписывал волисполкомам срочно дать списки всех бывших офицеров и чиновников белой армии. Их перемещение по службе, переезд в другие места жительства и т.д. отныне могли происходить только с разрешения органов ЧК.
В частности, Пингишенский исполком получил секретное отношение о том, чтобы в уездные органы были немедленно присланы полные сведения о бывшем офицере Петре Гаврилорвиче Дроздове, его поведении, а также сведения о том, что замечается за ним предосудительного. Подобные запросы поступили о поведении Зеленина Федора Степановича и Павла Ивановича Плесова .
Многие жители емецких деревень подверглись жестоким преследованиям. Только в соседнем с Пингишенской волостью Прилуцком обществе было арестовано и увезено в губернский центр более десяти человек. Родственники, даже представители волостной власти пытались узнать о судьбе своих односельчан, облегчить их участь. Но тщетно!
Вот какой ответ пришел из губЧК летом 1920 года в Емецкий пункт чрезвычайной комиссии: “Указанных в Вашем запросе граждан Прилуцкого общества Михаила Спиридоновича Алексеева, Федора Николаевича Алексеева, Федора Васильевича Заборского, Ивана Михайловича Кузнецова (старшего), священника Шилова, Александра Михайловича Меркурова, Афанасия Федоровича Брагина, Михаила Степановича Золотилова и добавленного Лохова Василия Васильевича, за исключением Дмитрия Степановича Жданова, присутствие пока среди местного населения нежелательно впредь до исправления ввиду их доказанной контрреволюционности, как ярых противников Советской власти”.
И это список “преступников”, арестованных только в одной сравнительно небольшой группе емецких деревень. А сколько их было всего, как сложилась их судьба, как эти события повлияли на настроение крестьян — обо всем этом рассказать невозможно.
Несмотря на все сложности, молодые, неопытные руководители волости пытались решить сложные проблемы, связанные с восстановлением крестьянских хозяйств, добычей продуктов питания, семян, железа для ремонта сельскохозяйственных орудий и т.д.
Особое значение они придавали проведению весеннего сева. Обращает на себя внимание решение пленума волисполкома «о развёрстке лошадей во время сева».
«Ввиду предстоящего посева и заботясь, чтобы вся посевная площадь была засеяна» он единогласно постановил «сделать разверстку лошадьми по общинам». Так, например, в деревне Фелово было 39 лошадей. Членам исполкома из этой деревни предписывалось произвести сев с таким расчетом, чтобы каждая лошадь обработала по пять душевых наделов. Подобные же директивы получили члены исполкома всех деревень .
Как свидетельствуют хозяйственные отчёты Пингишенского сельсовета, в первые годы советской власти на реке Пингиша в 9 километрах от её устья успешно действовала мельница. В то время она принадлежала производственному кооперативу и в 1925-1926 гг. приносила доход 2500 рублей. На ней работало три работника. Старожилы Пингиши до сих пор вспоминают мельника Давила Павловича Докторова. Мельница обслуживала население не только Пингиши, но и близлежащих деревень Хаврогорья. На ней производился помол даже государственного зерна. С этой целью по реке к мельнице подходили небольшие баржи с зерном.
Рядом с мельницей находились дом для приезжих. Тут же располагалось хозяйство артели им. Тельмана: кузница, здесь изготовляли телеги, сани и карбасы. В состав имущества артели входил также дёгтекуренный завод, который находился в 53 км от устья Пингиши. Летом для него заготавливали бересту, из которой зимой добывали дёготь и сплавляли на плотах в бочках по реке.
Дальнейшая жизнь пингишенских деревень усложнялась. Во-первых, недалеко от них возникли лесопункт Пукшеньга и ряд других. На заготовку древесины привлекались многие сельские жители. Во-вторых, в деревенской жизни стало применяться разделение крестьян на бедняков и середняков. В докладе исполкома сельсовета за 1927 год, например, отмечалось, что в состав совета входило 11 бедняков и 28 середняков, (соответственно 26,8% и 70,8%) . В-третьих, власти, очевидно вследствие появления государственных лесопунктов, стали резко ограничивать выдачу крестьянам разрешений на рубку строевого леса. Кроме того, государство устанавливало низкие цены на зерно. В деревне расцвело самогоноварение.
Всё это вызывало резкое недовольство населения. В подробном отчёте о собрании крестьян деревни Фёлово, происходившем в 1928 году, докладчику были заданы такие вопросы: Кто устанавливал расслоение населения на бедноту и середняков? Принимались ли меры по борьбе с самогоноварением? Почему крестьянам не дают возможности достраивать свои дома?
Ряд крестьян выступили с резкими заявлениями. Так, Иван Пальмин отметил: «Кто будет сеять хлеб, если его отнимают за бесценок?». «Если скоро будем поворачивать к социализму, – вторил ему С.П. Навагин, – то не останемся ли без хлеба?». Еще резче высказался И.М. Навагин, имея в виду различные ограничения властей: «Что сейчас у нас крепостное право?»
Крестьяне резонно отмечали, что при анализе состава населения надо чётко выделять те семьи, которые действительно являются бедняцкими и которым общество должно помогать. Но не следует откровенных лодырей зачислять в бедняки, чтобы они пользовались какими-то льготами .
Все действия властей той поры являлись прелюдией к коллективизации. К сожалению, пока не удалось выявить документов о начальной стадии этого болезненного процесса, первых шагах жизни колхозов.
По воспоминаниям А.А. Анисимова в конце 20-х-начале 30-х годов в волости было организовано 5 коллективных хозяйств. Колхоз «Луч» объединил крестьян деревень Фёлово, Домачёво и Первомайская. В колхоз «1 Мая» вошли деревни Погост, Бор, Тарасица, Кареньга и Ерзовка. В колхоз «Трудовик» вступили жители деревень Вахново, Заречье, Сивозершина, Зарада, а в колхоз «Новый путь» ─ Задняя, Кузнецы, Плахино, Куково. В колхоз «Красный пахарь» вошли деревни Устьрека, Перелесок и Бутырки.
Мне удалось найти лишь отчёт о работе колхоза «Новый путь» за 1930-е годы, который позволяет привести некоторые сведения о жизни первых колхозников. Хозяйство было создано в 1930 году. Правление его располагалось в деревне Задняя (на языке крестьян того времени Задня). В конце отчётного 1938 года в колхозе было 79 наличных дворов, 250 человек населения, в том числе 165 трудоспособных мужчин и женщин.
На первый взгляд, в деревне появилось нечто новое. В частности, в распоряжении колхоза было две конные молотилки, одна сеялка, 5 сенокосилок, одна жатка, 44 новых плуга и 4 веялки. Колхоз засевал в том году 32 гектара рожью, 59 – ячменём, 13 – овсом. В хозяйстве было 47 коров и 81 лошадь. В животноводстве работали 5 доярок и столько же конюхов. В сравнении с нынешним состоянием дел это были неплохие результаты, т.к. в наши дни в этой части бывшего сельсовета нет ни трудоспособного населения, ни коров, ни лошадей.
Уже в то время настораживали некоторые процессы. По всей видимости, начался массовый «отход» населения на заработки в Архангельск. В 1938 году, например, значилось таких более 70 человек. Совокупный денежный доход составлял 39 тысяч рублей, колхозная касса пополнялась за счёт извоза (2522 рубля) и лесозаготовительных работ (7804 рубля). Были невысоки доходы колхозников на трудодни. В 1938 году на каждый трудодень полагалось по 25 копеек, 2 кг зерна, 1 кг картофеля и 2 кг сена.
Итоги состояния дел довольно откровенно подвёл заведующий районным земельным отделом. «В колхозе, – резюмировал он в своём заключении, – не было надлежащей борьбы за повышение урожайности и за увеличение продукции животноводства. Урожай зерновых получился низкий. Он составил: ржи – 5,8 центнеров с гектара, а картофеля – 60,3 центнера». Низкий денежный доход заведующий объяснил тем, что значительную часть средств колхоз израсходовал на производственные нужды, мало оставив для распределения по трудодням .
Подобные процессы были характерны и для жизни других хозяйств. В дальнейшем пингишенские колхозы претерпели ряд существенных изменений.
По прошествии ряда лет на общем собрании колхозники приняли решение об объединении в одно крупное хозяйство. Председателем укрупнённого колхоза был избран Анатолий Михайлович Соболев. Новый колхоз просуществовал недолго, вскоре он разделился на два колхоза «Путь к коммунизму» и «Новый путь».
Колхозная форма управления просуществовала до 1959 г. За весь период её жизни колхозы были экономически слабыми. Деятельность их была малоэффективна, т.к. на всех работах преобладал ручной труд. Сенокосные угодья находились вдоль реки Пингиша на расстоянии до 80 км, поэтому вывозка кормов в зимнее время была затруднена. Частые весенние паводки по-прежнему, как и в далёком прошлом, затопляли поля, сдерживали начало посевной.
Весной 1959 г. колхозники по инициативе сверху проголосовали за объединение хозяйства с совхозом «Емецкий». Первые годы работы в этом совхозе также не принесли заметных результатов. Животноводство требовало больших затрат для производства продукции. Работники продолжали косить вручную, так как сенокосные угодья были кочковатыми, неудобными для работы машин. Надои молока оставались низкими.
Директор совхоза Николай Васильевич Перевозчиков пытался поднять уровень животноводства в Пингише. За короткий срок был подготовлен проект по улучшению сенокосов в Пингишенском лугу. В 1960 г. силами отряда мелиораторов было улучшено до 200 гектаров сенокосных угодий. Стали внедряться механизированные звенья по заготовке кормов: сена и силоса. В результате этих мер удалось увеличить производство молока и мяса.
В 1961 г. в сентябре Пингишенское отделение вывели из состава совхоза «Емецкий», организовался крупный совхоз «Хаврогорский». Управлять им стал энергичный хозяйственник Николай Васильевич Распутин.
В то время стало внедряться механизированное доение коров. До этого периода доили вручную, на каждую доярку приходилось 12 коров, с внедрением механизации на животноводческих фермах нагрузка на доярку увеличилась до 25 коров.
За период существования совхоза «Хаврогорский» в его Пингишенском отделении началось строительство животноводческого комплекса, приступили к строительству жилья. В 1962 году в деревнях Пингиши появилось электрическое освещение. Для этой цели была построена собственная электростанция. В центре совхоза соорудили новую гостиницу, каменное здание клуба и ряд других объектов.
Максимальный уровень в своей хозяйстввенной деятельности совхоз «Хаврогорский» достиг в 1972 году. Валовой надой молока достиг 912 тонн, надои на одну корову – свыше 3220 кг. Совхоз в то время имел 345 голов крупного рогатого скота, в том числе 266 коров. Хозяйство продало государству более 77 тонн мяса.
Таковы были некоторые особенности хозяйственной жизни пингишенских деревень. В настоящее время на территории бывшего совхоза действует два объединения: общество с ограниченной ответственностью (ООО) – Пингишенское и закрытое акционерное общество (ЗАО) – Хаврогорское.
ПИНГИШЕНСКО-ХАВРОГОРСКИЕ “КОНТРРЕВОЛЮЦИОНЕРЫ”
Неизгладимый след в душах людей старшего поколения оставил 1937 год. В первый момент я не особенно поверил в рассказ одного из старожилов об аресте и жестоком наказании группы хаврогорцев. Знакомый со многими следственными делами на работников областного масштаба, я по наивности полагал, что, вряд ли можно найти какую-то вину у деревенских мужиков, привлечь их за что-то к ответственности, и оказался далеко не прав. И простых жителей постигла та же участь, какая выпала на долю многих тысяч более известных северян.
…В конце 1937 года были арестованы Афанасий Григорьевич Кульминский, Василий Акимович Яковлев и Дмитрий Михайлович Павлов.
Все они, по мнению органов безопасности, оказались виновными перед советским государством. Наиболее заметной фигурой был Афанасий Кульминский. “Грехи” его как будто были очевидны: в прошлом офицер и служащий белой армии, он короткое время исполнял еще и обязанности председателя волостной земской управы — органа, по существовавшим тогда оценкам, сугубо контрреволюционного. Но что же можно было “пришить” в качестве вины простому конюху Павлову и сплавщику Яковлеву?
Следователи много не мудрили. Вина всех оказалась по меркам той поры весомой. Для всех троих нашлось общее преступление: “дискредитация кандидата в члены Верховного Совета СССР” (арест произошел в дни подготовки первых выборов в Верховный Совет по Конституции 1936 года). Однако чекист постарался чуть персонифицировать степень виновности арестованных. Наиболее тяжкое обвинение было предъявлено А. Кульминскому. Наряду с упомянутой формулировкой ему вменялось в вину и то, что он “является бывшим кулаком, активным белогвардейцем, всегда вел контрреволюционную агитацию против ВКП(б) и Советской власти и срывал лесозаготовки”.
Василий Яковлев, оказывается, обманным путем пробрался в колхоз, где проводил работу, направленную на его развал. В 1935 году выступал против стахановского движения, а в 1937 году вел контрреволюционные разговоры о голоде в колхозах.
Что касается конюха Павлова, то ему наряду с дискредитацией кандидата в депутаты Верховного совета инкриминировали угрозы в адрес коммунистов.
Дело арестованных велось по ускоренному варианту. Через несколько дней после ареста накануне 1938 года А.Г. Кульминский по постановлению тройки при управлении НКВД по Архангельской области был расстрелян. А В.А. Яковлев и Д.М. Павлов получили по 10 лет заключения в исправительно-трудовых лагерях.
Обстоятельное знакомство с архивными данными позволяет сделать вывод о том, что привлечение к суровой ответственности ни в чем не повинных людей были обусловлены волной массовых репрессий, разразившихся в Архангельской области осенью 1937 года. Свой “план” по претворению в жизнь норм “революционной законности” получил в то время каждый район. Жертвами этого плана и явились жители пингишенско-хаврогорских деревень.
* * *
Десятки жителей Пингишенского и Хаврогорского сельсоветов сельсоветов были призваны в армию в первые же дни Великой Отечественной войны.
«Книга памяти» хранит имена многих из них, павших на полях боевых сражений. Пропали без вести жители Фёлово Павел Иванович и Александр Семенович Пальмины, Александр Михайлович Акимов из деревни Тарасицы, погибли Александр Иванович, Алексей Иванович и Андрей Лаврентьевич Авершины и десятки других сынов волости . По далеко неполным сведениям только из Пингиши погибло на фронте 78 человек. О пингишенских и хаврогорских воинах и тружениках тыла нужно собрать материалы и написать отдельную книгу. Они достойны этого.
Особая страница истории Пингиши – послевоенная пора. Обезлюдевшая деревня силами женщин, подростков, редких мужчин, вернувшихся с фронта, сумела содержать посевные площади, крупные стада коров и лошадей.
Как уже отмечено выше, жители деревень пережили сложные процессы преобразования колхозов в совхозы. А в 1990-е годы произошёл практически почти полный развал всей деревенской хозяйственной жизни.
* * *
Имена многих выходцев из пингишенских деревень должны знать жители всего района и области. Заметный след в своих отраслях оставили братья Сергей и Александр Пальмины. Сергей Иванович был капитаном первого ранга, кандидатом военных наук. Он занимался изучением проблем, связанных с испытанием термоядерного оружия, много раз бывал на Новой Земле. Александр Иванович, являясь главным зоотехником одного из совхозов Ленинградской области, сумел добиться крупных результатов в селекционной работе. Он был удостоен звания Заслуженного зоотехника РСФСР, а его жена Антонина Ивановна – звания Героя Социалистического труда.
Заметный след в истории отечественного кораблестроения оставил пингишанин, директор Балтийского судостроительного завода Аркадий Юдин.
Многие годы в Северном морском пароходстве заслуженной известностью пользовалось имя его главного технолога, выходца из деревни Тарасица Владимира Яковлевича Конюхова. С лёгкой руки Конюхова началась выгрузка судов на припайный лёд на Севере, внедрение ряда технологических процессов при перевозке грузов. За свои изобретения Владимир Яковлевич был удостоен ордена Трудового Красного Знамени. После его кончины в пароходстве появился большой морской корабль «Технолог Конюхов».
* * *
В начале ХХI века в Пингише, как и во всех северных поселениях, отчетливо видны последствия многих бурных и противоречивых явлений. Некоторые из них у всех на виду. Обезлюдели некогда густонаселённые деревни, сохранились лишь жалкие остатки разрушенных церквей, некогда украшавших скромный пингишенско-хаврогорский пейзаж. Уже много лет не появляется на лугах и пашнях новая техника. Замерла жизнь на Северной Двине: почти не идут пароходы и баржи, лишь изредка проносятся моторные лодки. Всё это свидетельства кризиса российской экономики.
* * *
В заключение заметим, что правобережные деревни (свыше 50), расположенные напротив Емецка, объединялись сначала в единую Хаврогорскую волость. В 1912 году 19 деревень выделились в самостоятельную Пингишенскую волость. Остальные 33 деревни именовались до 1920 года Медведовской волостью. В советское время на обширной территории правобережья действовали три сельсовета – Пингишенский, Хаврогорский и Григоровский. В их состав входили более 70 деревень, в которых проживало свыше 5400 жителей. В настоящее время в составе единого муниципального объединения «Хаврогорское» насчитывается всего около 970 человек.
Автор выражает сердечную благодарность Раисе Викторовне Филёвой и Дмитрию Васильевичу Васильеву за помощь в подборе материалов и фотоснимков для настоящей публикации. В ней использованы также воспоминания А.А. Анисимова.
[1] Список населенных мест Архангельской губернии на 1 мая 1922 г. Архангельск. 1922. С. 52.
[2] Там же. С. 51. В советское время существовало два сельсовета: Пингишенский и Хаврогорский. В настоящее время существует единое с центром на пингишенском погосте.
[3] Колчин А.М. Историко-стастистическое и промышленное описание Пингишенкого села, состоящего в Холмогорском уезде Архангельской губернии // Архангельские губернские ведомости АГВ, 1869. № 7.
[4] Там же. №15. 19 февраля.
[5] Государственный архив Архангельской области (ГААО). ГААО. Ф. 2723. Оп. 1. Д. 3. Л. 85 .
[6] Там же. Ф. 1897. Оп. 1. Д. 2. Л. 1.
[7] СУР ВУСО. 1918. Ст. 2.
[8] ГААО. Ф. 1897 оп 1. д. 4. Л. 11.
[9] Там же. Ф. 1897. Оп. 1. Д. 5. Л. 4.
[10] Там же. ГААО. Ф. 1897. Оп. 1. Д. 36. Л. 17.
[11] Там же. Ф. 1897. Оп. 1. Д. 36. Л. 7 и др.
[12] Там же. Ф. 1897. Оп. 1. Д. 66. Л. 127.
[13] Там же. Ф. 1897. Оп. 1. Д 4. Л. 3.
[14] Там же. Ф. 2723. Оп. 1. Д. 6. Л. 40.
[15] Там же. Л. 65, 66.
[16] Там же. Д. 61. Л. 1-8. Отчёт правления колхоза «Новый путь» за 1938 год.
[17] Книга памяти. Холмогорский район. Архангельск, 1995, с. 286, 287,467, 468 и др.